Автор: chikatokifuka
Бета: nafanya*
Пейринг: Наруто/Саске, может, еще кто появится
Рейтинг: PG-13
Жанр: экшен, юмор, романтика
Размер: миди, скорее всего
Саммари : Какие мотивы преследует капитан, спасший своего менее удачливого соперника после боя?
Состояние: в процессе
Дисклеймер: все принадлежит Масаши Кишимото
Предупреждение: AU, OOC( скорее всего), морская тематика
Размещение: размещайте, только у меня спросите.
От автора: Похоже, я увлеклась похождениями морских волков…
Глава 2
Сумрак в каюте разгонял двойной светильник, подвешенный на крюк в потолке. Он раскачивался синхронно с кораблем, пляшущим по волнам, и по стенам и потолку каюты метались тени. Впечатлительному наблюдателю они бы напомнили бесов, явившихся за обещанной им душой. Например, того человека, что сейчас лежал на койке.
Саске дернулся, откинув одеяло. Его тут же затрясло от смены температуры, и к жалобному бормотанию прибавился все учащающийся стук зубов.
- Блин! – все-таки Наруто не отличался долготерпением. Он и так изменил своим принципам, невесть с чего решив лично присматривать за больным. Сейчас же его мысли были весьма далеки от ангельских: «Ну что этот Учиха за человек? Даже во сне спокойно лежать не может, капризничает как девчонка…»
- Как девчонка… - бездумно повторил Наруто, как раз наклонившийся к брюнету, чтобы поправить одеяло, и вдруг зацепившийся взглядом за тонкие, безумно хрупкие на вид ключицы, виднеющиеся в вырезе распущенной шнуровки рубахи. Дальше взгляд скользнул на шею, где быстро-быстро билась жилка, на мочку уха, которая выглядывала из-под волос. Наруто вдруг поймал себя на мысли о том, что в таком ухе неплохо бы смотрелась серьга – та самая, с сапфиром, которую ему дала женщина, воспитавшая его. Цунаде, когда вручала ее Наруто, сказала, что та поможет ему, но не пояснила, как и в чем. Сам он носил ее в виде кулона, потому что никак не удосуживался проколоть ухо. У Учихи ухо тоже проколото не было, но и без этого выглядело точь-в-точь как женское – маленькое и изящное. Ресницы же, бросавшие тень на скулы, были длинными и из-за черноты своей казались невероятно густыми.
Тут поток мыслей Наруто прервался. Что-то было не так. Блондин, все это время наклонявшийся все ниже и ниже к лицу Учихи (чтобы лучше рассмотреть, не иначе), замер. Потом, внезапно осознав, до чего дошел в своих размышлениях, медленно и осторожно выпрямился, как будто стоял под прицелом арбалета. Так же осторожно отступил на пару шагов от койки и только тогда позволил себе выдохнуть.
Он пару раз оглянулся, словно кто-то еще был в каюте и мог увидеть его такого: тяжело дышащего, с легким румянцем на щеках, и услышать бешеный стук его сердца, который, казалось, заглушал даже шум волн, бьющихся о борт корабля – снаружи по-прежнему была буря.
Это было странно: такие мысли по отношению к Учихе. Еще более странной, если не сказать больше, была реакция Наруто на них. Он не понимал сейчас ни свое сердце, ни свой разум: если первое продолжало колотиться, то второй, наоборот, застыл в каком-то оцепенении, не воспринимая окружающий мир.
Наруто бросил еще один взгляд на спящего и вышел из каюты. Поднявшись на палубу, он немедленно оказался под обстрелом из капель. Но, задумавшись, капитан не спешил укрываться от дождя: ему необходимо было остудить голову, и ледяная вода за неимением лучшего хорошо в этом помогала.
По недавнему примеру Кибы усевшись на палубу, Наруто бездумно уставился в противоположный борт. Только в отличие от друга размышлял он не про льющуюся с небес воду. Если честно, он и сам не знал, о чем же думал сейчас.
Так, он вспоминал то хриплое дыхание Учихи, то его бормотание про какого-то Суйгецу… то совершенно не к месту моменты дневного боя, когда каждый выстрел выбрасывал в кровь лошадиную дозу адреналина. И кровь кипела, наполняя азартным ожиданием каждую клеточку тела. Сколько Узумаки помнил, так всегда было во время схваток с Учихой: что на море, что на берегу. Тот стал известен пару лет назад после успешного нападения на королевскую флотилию, которое принесло Учихе большие выручку и славу. Наруто тогда, услышав про эту авантюру, лишь одобрительно усмехнулся. А через пару недель встретился с судном, на боку которого змеилась надпись «Така», в узком, вмещавшем только один корабль проливе. Убедившись же, что тот не собирается уступать ему право «первопроходца», резко поменял свое мнение об Учихе с «удачливого новичка» на «мелкого засранца». Впрочем, он не сомневался, что тот отзывался о нем не менее лестно.
Тогда они вхолостую выпустили по паре снарядов и разошлись: пролив был совершенно непригоден для морского боя, но Наруто успел рассмотреть неприятеля в подзорную трубу. И через несколько дней, приметив запомнившийся ежик черных волос в таверне Одноглазого, молчаливого типа с седой шевелюрой, всегда носящего маску, решил, что ему следует знать врага в лицо и с невозмутимым видом уселся за соседний столик. Однако, как выяснилось, Учиха тоже его рассмотрел и даже запомнил. И с надменной ухмылкой поинтересовался, «какого черта белобрысый придурок на него пялится?». Наруто себя к придуркам не относил, но быстро просек ассоциации и заявил в ответ, что «малявки его не интересуют». Он как-то упустил из вида, что Учиха почти одного возраста с ним. Последовал краткий обмен любезностями, и два капитана, на радость всей публики, устроили образцово-показательную драку с блеском шпаг, прыжками по столу, потом перешедшую в банальное мордобитие.
Победителем тогда вышел хозяин таверны, с грозным видом появившийся над двумя катающимися по полу парнями и поинтересовавшийся, кто будет платить за разгром. Наруто платить не собирался, о чем гордо и заявил. Он знал Какаши лет с тринадцати, когда еще болтался юнгой на одном из кораблей Джирайи, и был уверен в его поддержке. Так что для него стало полной неожиданностью то, что Какаши немедленно скривился под маской, словно хлебнул уксуса, глядя на них с Учихой (кстати, тот высказался одновременно с Наруто, да еще и почти слово в слово). После чего заявил, мол, делайте, что хотите, но чтобы мне убыток – двадцать золотых – выплатили! Парней перекосило, но они безмолвно вытащили кошельки и отдали Какаши каждый свою долю. Наруто тогда еще удивился тому, что Учиха как будто был хорошо осведомлен об отличительных чертах характера Какаши: упрямстве и умении выбить деньги даже из величайшего скряги.
Получив деньги, Одноглазый тут же выпроводил их из таверны, посоветовав продолжить драку в другом месте. Но, разумеется, ничего продолжать они не стали – не маленькие же! – и, выйдя на улицу, молча разошлись в разные стороны. Хотя юнга, валявшийся тогда у порога таверны, потом рассказывал собутыльникам, что видел, как над двумя расходящимися фигурами «клубилась жуткая аура, наводящая страх и ужас на все живое»…
Вот так и стала вся пиратская братия с упоением наблюдать за враждой двух сильнейших капитанов, что, впрочем, не мешало этой самой братии в моменты, когда капитаны были заняты друг другом, споро уводить у них из-под носа довольно лакомые кусочки. Так было до тех пор, пока один особо наглый пират не осмелился взять на абордаж транспортный бриг в полумиле от сражающихся капитанов. Еще и издевательски им отсалютовал холостым зарядом. После чего был потоплен двойным залпом. Бриг же улизнул, отделавшись поцарапанной обшивкой.
Тогда капитаны мелких судов присмирели и, если и грабили кого, то предварительно убедившись, что в радиусе нескольких миль нет пары Учиха-Узумаки.
Парень мотнул головой, с удивлением обнаружив, что волосы успели намокнуть и облепить макушку, да и за шиворотом было как-то подозрительно прохладно. Поднявшись на ноги, он зябко передернул плечами и, последний раз глянув на небо, направился вниз, в камбуз. Команда была там, сидела над мисками с ужином – видать, кок лишь недавно закончил готовку. Капитана встретили шумно, приглашая присоединиться, но затем шутки смолкли. Люди переглянулись и, наконец, слово взял здоровенный парень, сидевший посередине лавки:
- Капитан, а что вы теперь собираетесь с Учихой делать? Все-таки он нам немало крови попортил…- тут детина замялся, но все же неуклюже закончил. - Чего его спасать-то было?
Наруто окинул взглядом обращенные к нему в ожидании ответа лица. Киба тоже был среди них: смотрел внимательно, слегка прищурившись.
- У меня есть свои планы на этого человека. Я расскажу вам о них позже, - он опустился на край лавки, подхватил поданную дежурным миску с ложкой, попробовал, одобрительно кивнул и добавил, - не беспокойтесь, внакладе мы не останемся.
Наруто твердо встретил взгляд Кибы. Тот усмехнулся и слегка опустил веки. Доволен.
- А теперь послушайте, ребята. Буря почти стихла, а это значит, что, как только будет попутный ветер, мы пойдем на Тортугу! Сейчас мы где-то в районе двух северных островов, так что курс – зюйд-зюйд-вест, - команда весело переглянулась. Наруто довольно улыбнулся. Предчувствие долгожданной передышки на твердой земле добавит сил, и недовольство стихнет. Можно будет без излишних эксцессов разобраться в ситуации.
***
Учиха Саске спал. Наверное. Во всяком случае, ощущение полета и такой расслабленности бывает только во сне. Но в то же время он ясно понимал, что лежит где-то и раздумывает над своим состоянием.
«Я, скорее всего, все-таки сплю. Или нет?»,- его лица коснулось легкое дуновение ветерка
(или сквозняка?), а слух уловил скрип дерева и легкие шаги. Вероятно, человек приближался к нему. «Нет, это не похоже на сон. Но я лежу, да? Вроде бы на кровати или койке: матрас жесткий. Я у себя в каюте? Хм, интересно, кто это осмелился ко мне заявиться с утра пораньше? - Учиха, по-прежнему не открывая глаз, усмехнулся. - Суйгецу? Только он один такой беспардонный – остальные боятся, и не зря. Кстати, сколько времени? Шесть склянок уже пробило? Стоп. Почему я не слышу маятника?»
У Саске в каюте стояли большие напольные часы со свинцовым маятником, которые он два года назад законно, что немаловажно, купил в небольшом магазинчике в родном городе. Соответственно, и берег он их как зеницу ока, всей своей команде наказав под страхом смертной казни не подходить к часам ближе, чем на полметра. Поэтому сейчас отсутствие привычного тиканья над ухом заставило Учиху резко распахнуть глаза. И тут же их закрыть, увидев вместо потолка красного дерева, какой был у него в каюте, пронзительно синие глаза, находившиеся довольно близко к его лицу и изучающе на него смотревшие. Как дошло до Учихи мгновением позже, над ним, склонившись, стоял смутно знакомый светловолосый парень. Выждав несколько секунд, Учиха осторожно приоткрыл один глаз, желая удостовериться, что ему не почудилось. Теперь к внимательным глазам добавилась и приподнятая бровь. Саске моргнул и перевел взгляд с брови на щеки блондина, где красовалось по три тонких шрама, похожих на усы. Они тоже вызвали отголоски каких-то странных, отдающих азартом и адреналином воспоминаний в Учиховской голове.
Блондин хмыкнул и выпрямился, и Саске наконец-то очнулся, поняв, что уже довольно долгое время пялится на лицо стоящего рядом парня. И вспомнил, о ком же ему напоминают эти яркие глаза и шрамы-усы.
- Узумаки Наруто,- голос звучал хрипло, по горлу тут же словно наждаком изнутри прошлись, и Учиха закашлялся. Вышеупомянутый тяжко (иначе и не скажешь) вздохнул, взял со стоящей в изголовье тумбочки графин и стакан, налил в стакан воды и подал его Учихе. Слегка ошарашенный этим фактом, Саске машинально взял стакан и даже сделал пару глотков, прежде чем его, вероятно, до сих пор дремлющая память наконец-то не проснулась и не подкинула ему череду воспоминаний, непосредственно связанных с личностью Узумаки: встреча с его трехмачтовой «Конохой» вечером, бой – короткий и яростный, попадание в пороховой погреб и взрыв (тут Учиха дернулся, чуть не расплескав воду). Последнее, что он помнил, была выросшая над его головой темная громада, в которой сейчас, по здравому размышлению, он признал корабль Узумаки. Судя по всему, на этом самом корабле он и находился. Было раннее утро, и в каюте царил легкий сумрак. Но это не мешало Саске четко видеть всю обстановку: неяркий свет, струящийся из четырех квадратных окон, выходящих на корму, освещал и находившуюся напротив дверь, и двустворчатый шкаф, стоящий у другой стены. Рядом с шкафом на стене висело большое зеркало в резной раме, и Учиха мог видеть в нем отражающийся потолок и часть стены над своей головой. Вероятно, если бы он сел на кровати, то увидел бы и себя.
Ну а Наруто имел сомнительное удовольствие наблюдать, как Учиха разом побледнел, и из черных глаз на несколько мгновений пропала всякая осмысленность. Впрочем, полыхнувшее вслед за ней отчаяние не понравилось ему еще больше. Он мягко подхватил стакан, который Учиха уже, похоже, собрался выронить, и поинтересовался:
- Как самочувствие? – пациента необходимо было отвлечь, пока тот не придумал катастрофу вселенского масштаба.
Несколько секунд Учиха безучастно смотрел прямо сквозь Наруто, потом, видимо, взял себя в руки: на лице его появилось отстраненно-замкнутое выражение, черные глаза стали непроницаемы. Он коротко хмыкнул, не удостоив Наруто ответом, и уставился в потолок.
Узумаки где-то в глубине души облегченно вздохнул. Сейчас Учиха гораздо больше напоминал привычного надменно-гордого ублюдка, которому Наруто так часто хотелось заехать по роже. А это значило, что капитан потерпевшего поражение корабля начал потихоньку приходить в себя.
Саске меньше всего сейчас хотелось вести с Узумаки дружеские беседы. Хотя узнать причину, заставившую вражеского капитана благородно спасти его, было бы неплохо. Только вот сейчас Учиху сильнее всего занимал другой вопрос: что с его людьми? Как он помнил, шлюпки разнесло в щепки в первую очередь, а это значило… Он сжал зубы.
Узумаки же вдруг взял его за руку, и, когда опешивший от такого поворота событий Саске прожег его гневным взглядом, негромко сказал:
- Я проверю пульс и температуру, раз уж ты сам не можешь дать ответ о своем состоянии.
Саске удивленно приподнял бровь:
- На основании этих данных, Узумаки, ты собираешься оценить мое самочувствие? – его тон намекал, что этого явно недостаточно для столь важной задачи.
- Я кое-что смыслю в медицине и имел возможность оценить твое состояние вчера,- ответили ему, тут же раздраженно прошипев сквозь зубы,- черт, не сбивай со счета!
Учиха умолк, озадаченно наблюдая за нахмуренным блондином, крепко державшим его за руку. Тот был странно сосредоточен сейчас, серьезен, и выглядел совсем иначе, чем тогда, когда в очередной раз задирал Учиху в какой-нибудь таверне. Саске сказал бы даже, что перед ним совершенно другой человек, не тот шальной капитан, так бесивший его.
Начало всходить солнце: несколько его лучей, проникших в окна каюты, словно запутались в волосах парня, и те теперь как бы сами сияли. Это сочетание светящегося ореола золотых прядей, небольшой морщинки на лбу и серьезных синих глаз настолько преобразило Узумаки, что Саске на мгновение даже растерялся. Это было действительно странно, и, может быть, поэтому Учиху стали посещать такие странные мысли. Так, он отметил, что скулы у Узумаки высокие, и из-за этого его лицо кажется тоньше и изящней. Или что руки у него сильные – вон как крепко держит его за запястье – и загорелые, слегка обветренные.
Узумаки кивнул сам себе и отпустил руку Саске. Но лишь для того, чтобы затем тыльной стороной ладони коснуться его лба. Прикосновение прохладной руки было приятным: то ли из-за того, что у Саске все-таки была температура, то ли…Тут Учиха опомнился и, мотнув головой, сбросил руку Наруто со лба.
- Ну что? Выяснил интересующие моменты? – поинтересовался он, раздраженно глядя на Узумаки. Тот кивнул, как-то по-доброму хмыкнув:
- Да ты, Учиха, оказывается, нежная натура. Я думал, отлежишься за ночь, ан нет – температура держится да и пульс учащенный.
Саске неопределенно скривился и отвернулся. Ему было, пожалуй, неловко слышать подобные слова от человека, которого до сегодняшнего утра считал врагом. Уж слишком заботливо и по-дружески они звучали. Наруто тем временем продолжал:
- Мои скудные познания в медицине тем не менее позволяют мне предписать тебе покой минимум до следующего вечера, иначе заработаешь сильнейшую головную боль. Посему я сейчас распоряжусь, чтобы тебе принесли завтрак, а потом буду вынужден уйти: у меня еще много дел. Я надеюсь, ты не станешь бродить по каюте? – он слегка наклонил голову набок, показывая, что ждет ответа. Саске недовольно кивнул, поджав губы.
А Узумаки вдруг широко улыбнулся, и Учиха застыл, пораженный тем, как без всякого солнца осветилось его лицо:
- Вот и отлично! Что ж, Учиха, желаю скорейшего выздоровления! – он уже открывал дверь каюты, когда его настиг вопрос наконец-то совладавшего с собой Учихи:
- Что с моими людьми?
Узумаки остановился. Потом оглянулся на Саске. Через несколько секунд молчания он ответил:
- У меня в трюме сидят… семеро.
В лице Саске не дрогнул ни один мускул (во всяком случае, он очень на это надеялся). Только вот можно ли обмануть показной невозмутимостью самого себя? Наруто, похоже, тоже не купился. Потому что стоял и смотрел на Саске твердым, прямым, понимающим, черт возьми! – сочувствующим взглядом. Учиха с нахлынувшим бешенством отвел взгляд.
«Ну уж нет, не нужна мне твоя жалость!»
Проклятый Узумаки каким-то непостижимым способом понял и это, вздохнул и шагнул в дверной проем.
Когда дверь закрылась, Саске наконец-то позволил себе бессильно откинуться на подушку.
«Семь человек. Семь человек из пятидесяти!»
- Черт! – выругался он, что есть силы долбанув кулаком по постели, и тут же зашелся надрывным кашлем: застуженные легкие давали о себе знать.
Учиха Саске ненавидел проигрывать. И мог с уверенностью сказать, что во многих случаях являлся победителем. Разве что кроме тех моментов, когда его соперником становился старший брат, Итачи. Тот постоянно бесил Саске своим снисходительным отношением. Наверное, поэтому он так старался превзойти брата и наконец-то одержать над ним победу. И не позволял никому побеждать себя, чтобы не иметь препятствий на пути к вершине. Кроме Итачи – но его он, скорее всего, подсознательно считал сильнее себя. А сейчас… он, раненый, лежал в каюте вражеского корабля, а жалкие остатки его команды были в плену. Впрочем, он и сам был пленником. Только вот капитан несет ответственность за свою команду, и Учиху мучило осознание того, что он предал доверие своих людей, которые выполняли его приказы, в конечном результате приведшие их к гибели.
Нет, он уже смирился с тем, что проиграл. Обладая твердым характером, он довольно быстро взял себя в руки. Глупо было бы сейчас пытаться взять реванш – да и что он мог, беспомощный? Кроме того, Саске понимал, что не станет отвечать такой неблагодарностью на поступок Узумаки: как-никак, а тот спас его. Учиха отнюдь не был лишен чувства справедливости, но гораздо сильнее сейчас в нем звучала гордость семьи Учиха. Если тебе подарили жизнь, то будь добр отплатить, если не тем же, то хотя бы чем-то равноценным. Теперь Саске был обязан Узумаки, и этот факт вызывал у него зубной скрежет. Все-таки за время двухлетней вражды у Учихи составилось определенное мнение о голубоглазом капитане, и было оно довольно нелицеприятным. Но с другой стороны, Саске в глубине души уважал Наруто за его храбрость и силу воли, которые тот показывал при встрече с ним. Наверное, поэтому он так бурно и реагировал на подначки Узумаки, подсознательно чувствуя в нем достойного противника.
В дверь коротко постучали, и тут же, не дожидаясь разрешения, вошел матрос с подносом, на котором стояла посуда. Поставив поднос на тумбочку возле кровати, он что-то угрюмо буркнул, что при желании можно было трактовать как «Приятного аппетита!», и вышел за дверь.
«Ясно. Значит, команда Узумаки не очень-то согласна с его решением меня в живых оставить, иначе бы вели себя вежливее».
Это было еще более удивительно. Своим приказом Узумаки наверняка озадачил и настроил против себя своих людей. И спрашивается, за каким… ему это было нужно? Саске в очередной раз посетила мысль, что он совершенно не понимает мотивов этого человека.
Учиха приподнялся на локтях и заглянул в чашку, стоящую на подносе. Горячий шоколад. Хм, интересно. Было бы понятнее, если бы ему принесли банальный кофе. Однако Узумаки и тут сумел его удивить – даже выбором продуктов для пленника.
Саске не любил неопределенность. Он всегда предпочитал держать все под контролем. И сейчас, не имея возможности просчитать развитие событий из-за недостатка фактов, на которые можно было бы опереться, был растерян. Зачем Узумаки потребовалось лично его лечить? У него наверняка есть корабельный доктор. Саске вспомнил, как Наруто измерял у него пульс. Крепко держал его за запястье, и Учиха ощущал его пальцы с каждым биением своего сердца, когда кровь проходила по артерии. В тот момент он чувствовал, как от кончиков пальцев блондина по всему его телу разливается тепло и истома. Что это было? Непонятно.
***
- Мы будем на Тортуге приблизительно через четыре дня, - Киба защелкнул крышку компаса. Потом поднялся из-за стола и направился к трапу. Наруто последовал за ним.
- Значит, нас занесло штормом не слишком далеко?
- Нет, но довольно прилично, - они поднялись на палубу, подошли к рулевому.
- Поправь курс. Зюйд-вест, - Киба поднял голову и всмотрелся в небо. Потом покосился на Наруто:
- Ну и как тебе общение с Учихой?
Узумаки усмехнулся, глядя на грот-мачту.
- Неплохо. Он умеет быть вежливым, когда видит в этом необходимость. Правда, пациент из него еще тот,- Наруто вдруг встрепенулся, отвлекся от мачты, и взглянул на Кибу:
- Кстати, что там с этими… командой его?
Тот пожал плечами:
- Что с ними сделается? Сидят. На завтрак, вон, по миске похлебки слопали. А один, гад беловолосый, еще и морду кривил – мол, еда не такая.
- Да? – Наруто усмехнулся. – Что ж, посмотрим, что из этого получится.
- Ты о чем? – друг непонимающе посмотрел на него. Но блондин лишь улыбнулся и направился на шкафут с громким командным рыком:
- Черт возьми, почему грот-марсель провисает? А ну подтянули немедленно, бездельники!
***
Саске снился сон. Он стоял на палубе своего фрегата «Така» и смотрел в подзорную трубу на темневший впереди остров. Он никак не мог понять, куда плывет его корабль, и из-за этого злился. Вдруг остров пропал, а вместо этого прямо по левому борту появился корабль с поднятыми, наполненными ветром парусами. Он словно летел по волнам, хотя «Така» стояла посреди полного штиля. Корабль приблизился, и Учиха наконец-то узнал его. «Опять этот Узумаки». Сейчас он испытывал досаду. Саске почему-то совершенно не хотелось драться.
Но тут корабль подошел близко-близко, и сразу же оказался развернут к фрегату Саске правым бортом. И Учиха ясно увидел, что на его капитанском мостике стоит не блондин Узумаки, а длинноволосый брюнет со спокойным, слишком спокойным лицом. Итачи.
Раздался оглушающий залп, словно выстрелили все двадцать пушек разом. Саске почувствовал сильный толчок и, не удержавшись на ногах, полетел вниз. Казалось, он давно уже должен был упасть в воду, но полет все продолжался и продолжался, и только лицо Итачи оставалось недвижным среди всего этого хаоса. Его глаза безмолвно говорили: «Смотри, младший брат, я опять победил тебя».
Вдруг декорации сменились. Саске оказался в гостиной своего родного дома. Отец полулежал в кресле, свесив руку, а над ним стоял человек с револьвером в руке, освещаемый со спины огнем камина. Итачи медленно повернулся, и в его глазах отразился огонь, пылающий за спиной Саске.
- Зачем? - собственный голос оказался едва слышен. Ничего не отвечая, брат стал поднимать руку с револьвером. В тот момент, когда он нажал на курок, Саске проснулся. Перед глазами, из которых текли слезы, был потолок каюты, едва освещенный рассветными лучами.
***
Наруто шел по коридору, направляясь к каюте Саске. «Спит еще, наверное». Он тихо приоткрыл дверь и вошел. Замер. Ему послышался тихий всхлип. Учиха лежал, отвернувшись к стенке, укрытый одеялом. Его плечи изредка вздрагивали. Наруто несколько секунд стоял, молча смотря на лежащего человека. Потом с максимальной осторожностью вышел из каюты. Отошел на несколько шагов от двери, развернулся и громко затопал обратно. Три раза стукнул кулаком по двери, потом вошел и весело заявил:
- Учиха, ну и горазд же ты дрыхнуть! Уже давным-давно рассвело! Я удивляюсь, как ты судном командовал, такой-то соня!
Саске лежал на спине, невозмутимо глядя в потолок. На реплику Узумаки он дернул плечом и ровным тоном ответил:
- Ну если уж ты смог командовать…
Наруто, прищурившись, ухмыльнулся:
- Что ж, квиты. В таком случае позволь оценить твое состояние.
Учиха покорно переждал процедуру осмотра. Проверяя пульс, Наруто поинтересовался у него:
- Как ты себя чувствуешь?
- Терпимо,- лаконично ответил Саске. Потом добавил:
- Когда я смогу выйти из каюты?
Узумаки скрестил руки на груди, что-то высчитывая в уме. Наконец, решив, ответил:
- Думаю, к вечеру уже сможешь передвигаться по кораблю. А пока – лишь в пределах каюты. Все-таки прилетевший по виску осколок не очень полезен для здоровья, как считаешь?
Саске недовольно на него покосился. «Кто в этом виноват, по-твоему?»
Блондин же, подойдя к шкафу, зачем-то открыл и закрыл дверцу, заглянул в зеркало, и, развернувшись, бодрым тоном заявил:
- Ну что ж, я, пожалуй, пойду, - и, уже подойдя к двери, сказал:
- Кстати, я надеюсь, ты будешь столь любезен, что составишь мне компанию сегодня за ужином?
Сверкнув улыбкой, он вышел, оставив Учиху ошалело размышлять, что же только что произошло.
Сумрак в каюте разгонял двойной светильник, подвешенный на крюк в потолке. Он раскачивался синхронно с кораблем, пляшущим по волнам, и по стенам и потолку каюты метались тени. Впечатлительному наблюдателю они бы напомнили бесов, явившихся за обещанной им душой. Например, того человека, что сейчас лежал на койке.
Саске дернулся, откинув одеяло. Его тут же затрясло от смены температуры, и к жалобному бормотанию прибавился все учащающийся стук зубов.
- Блин! – все-таки Наруто не отличался долготерпением. Он и так изменил своим принципам, невесть с чего решив лично присматривать за больным. Сейчас же его мысли были весьма далеки от ангельских: «Ну что этот Учиха за человек? Даже во сне спокойно лежать не может, капризничает как девчонка…»
- Как девчонка… - бездумно повторил Наруто, как раз наклонившийся к брюнету, чтобы поправить одеяло, и вдруг зацепившийся взглядом за тонкие, безумно хрупкие на вид ключицы, виднеющиеся в вырезе распущенной шнуровки рубахи. Дальше взгляд скользнул на шею, где быстро-быстро билась жилка, на мочку уха, которая выглядывала из-под волос. Наруто вдруг поймал себя на мысли о том, что в таком ухе неплохо бы смотрелась серьга – та самая, с сапфиром, которую ему дала женщина, воспитавшая его. Цунаде, когда вручала ее Наруто, сказала, что та поможет ему, но не пояснила, как и в чем. Сам он носил ее в виде кулона, потому что никак не удосуживался проколоть ухо. У Учихи ухо тоже проколото не было, но и без этого выглядело точь-в-точь как женское – маленькое и изящное. Ресницы же, бросавшие тень на скулы, были длинными и из-за черноты своей казались невероятно густыми.
Тут поток мыслей Наруто прервался. Что-то было не так. Блондин, все это время наклонявшийся все ниже и ниже к лицу Учихи (чтобы лучше рассмотреть, не иначе), замер. Потом, внезапно осознав, до чего дошел в своих размышлениях, медленно и осторожно выпрямился, как будто стоял под прицелом арбалета. Так же осторожно отступил на пару шагов от койки и только тогда позволил себе выдохнуть.
Он пару раз оглянулся, словно кто-то еще был в каюте и мог увидеть его такого: тяжело дышащего, с легким румянцем на щеках, и услышать бешеный стук его сердца, который, казалось, заглушал даже шум волн, бьющихся о борт корабля – снаружи по-прежнему была буря.
Это было странно: такие мысли по отношению к Учихе. Еще более странной, если не сказать больше, была реакция Наруто на них. Он не понимал сейчас ни свое сердце, ни свой разум: если первое продолжало колотиться, то второй, наоборот, застыл в каком-то оцепенении, не воспринимая окружающий мир.
Наруто бросил еще один взгляд на спящего и вышел из каюты. Поднявшись на палубу, он немедленно оказался под обстрелом из капель. Но, задумавшись, капитан не спешил укрываться от дождя: ему необходимо было остудить голову, и ледяная вода за неимением лучшего хорошо в этом помогала.
По недавнему примеру Кибы усевшись на палубу, Наруто бездумно уставился в противоположный борт. Только в отличие от друга размышлял он не про льющуюся с небес воду. Если честно, он и сам не знал, о чем же думал сейчас.
Так, он вспоминал то хриплое дыхание Учихи, то его бормотание про какого-то Суйгецу… то совершенно не к месту моменты дневного боя, когда каждый выстрел выбрасывал в кровь лошадиную дозу адреналина. И кровь кипела, наполняя азартным ожиданием каждую клеточку тела. Сколько Узумаки помнил, так всегда было во время схваток с Учихой: что на море, что на берегу. Тот стал известен пару лет назад после успешного нападения на королевскую флотилию, которое принесло Учихе большие выручку и славу. Наруто тогда, услышав про эту авантюру, лишь одобрительно усмехнулся. А через пару недель встретился с судном, на боку которого змеилась надпись «Така», в узком, вмещавшем только один корабль проливе. Убедившись же, что тот не собирается уступать ему право «первопроходца», резко поменял свое мнение об Учихе с «удачливого новичка» на «мелкого засранца». Впрочем, он не сомневался, что тот отзывался о нем не менее лестно.
Тогда они вхолостую выпустили по паре снарядов и разошлись: пролив был совершенно непригоден для морского боя, но Наруто успел рассмотреть неприятеля в подзорную трубу. И через несколько дней, приметив запомнившийся ежик черных волос в таверне Одноглазого, молчаливого типа с седой шевелюрой, всегда носящего маску, решил, что ему следует знать врага в лицо и с невозмутимым видом уселся за соседний столик. Однако, как выяснилось, Учиха тоже его рассмотрел и даже запомнил. И с надменной ухмылкой поинтересовался, «какого черта белобрысый придурок на него пялится?». Наруто себя к придуркам не относил, но быстро просек ассоциации и заявил в ответ, что «малявки его не интересуют». Он как-то упустил из вида, что Учиха почти одного возраста с ним. Последовал краткий обмен любезностями, и два капитана, на радость всей публики, устроили образцово-показательную драку с блеском шпаг, прыжками по столу, потом перешедшую в банальное мордобитие.
Победителем тогда вышел хозяин таверны, с грозным видом появившийся над двумя катающимися по полу парнями и поинтересовавшийся, кто будет платить за разгром. Наруто платить не собирался, о чем гордо и заявил. Он знал Какаши лет с тринадцати, когда еще болтался юнгой на одном из кораблей Джирайи, и был уверен в его поддержке. Так что для него стало полной неожиданностью то, что Какаши немедленно скривился под маской, словно хлебнул уксуса, глядя на них с Учихой (кстати, тот высказался одновременно с Наруто, да еще и почти слово в слово). После чего заявил, мол, делайте, что хотите, но чтобы мне убыток – двадцать золотых – выплатили! Парней перекосило, но они безмолвно вытащили кошельки и отдали Какаши каждый свою долю. Наруто тогда еще удивился тому, что Учиха как будто был хорошо осведомлен об отличительных чертах характера Какаши: упрямстве и умении выбить деньги даже из величайшего скряги.
Получив деньги, Одноглазый тут же выпроводил их из таверны, посоветовав продолжить драку в другом месте. Но, разумеется, ничего продолжать они не стали – не маленькие же! – и, выйдя на улицу, молча разошлись в разные стороны. Хотя юнга, валявшийся тогда у порога таверны, потом рассказывал собутыльникам, что видел, как над двумя расходящимися фигурами «клубилась жуткая аура, наводящая страх и ужас на все живое»…
Вот так и стала вся пиратская братия с упоением наблюдать за враждой двух сильнейших капитанов, что, впрочем, не мешало этой самой братии в моменты, когда капитаны были заняты друг другом, споро уводить у них из-под носа довольно лакомые кусочки. Так было до тех пор, пока один особо наглый пират не осмелился взять на абордаж транспортный бриг в полумиле от сражающихся капитанов. Еще и издевательски им отсалютовал холостым зарядом. После чего был потоплен двойным залпом. Бриг же улизнул, отделавшись поцарапанной обшивкой.
Тогда капитаны мелких судов присмирели и, если и грабили кого, то предварительно убедившись, что в радиусе нескольких миль нет пары Учиха-Узумаки.
Парень мотнул головой, с удивлением обнаружив, что волосы успели намокнуть и облепить макушку, да и за шиворотом было как-то подозрительно прохладно. Поднявшись на ноги, он зябко передернул плечами и, последний раз глянув на небо, направился вниз, в камбуз. Команда была там, сидела над мисками с ужином – видать, кок лишь недавно закончил готовку. Капитана встретили шумно, приглашая присоединиться, но затем шутки смолкли. Люди переглянулись и, наконец, слово взял здоровенный парень, сидевший посередине лавки:
- Капитан, а что вы теперь собираетесь с Учихой делать? Все-таки он нам немало крови попортил…- тут детина замялся, но все же неуклюже закончил. - Чего его спасать-то было?
Наруто окинул взглядом обращенные к нему в ожидании ответа лица. Киба тоже был среди них: смотрел внимательно, слегка прищурившись.
- У меня есть свои планы на этого человека. Я расскажу вам о них позже, - он опустился на край лавки, подхватил поданную дежурным миску с ложкой, попробовал, одобрительно кивнул и добавил, - не беспокойтесь, внакладе мы не останемся.
Наруто твердо встретил взгляд Кибы. Тот усмехнулся и слегка опустил веки. Доволен.
- А теперь послушайте, ребята. Буря почти стихла, а это значит, что, как только будет попутный ветер, мы пойдем на Тортугу! Сейчас мы где-то в районе двух северных островов, так что курс – зюйд-зюйд-вест, - команда весело переглянулась. Наруто довольно улыбнулся. Предчувствие долгожданной передышки на твердой земле добавит сил, и недовольство стихнет. Можно будет без излишних эксцессов разобраться в ситуации.
***
Учиха Саске спал. Наверное. Во всяком случае, ощущение полета и такой расслабленности бывает только во сне. Но в то же время он ясно понимал, что лежит где-то и раздумывает над своим состоянием.
«Я, скорее всего, все-таки сплю. Или нет?»,- его лица коснулось легкое дуновение ветерка
(или сквозняка?), а слух уловил скрип дерева и легкие шаги. Вероятно, человек приближался к нему. «Нет, это не похоже на сон. Но я лежу, да? Вроде бы на кровати или койке: матрас жесткий. Я у себя в каюте? Хм, интересно, кто это осмелился ко мне заявиться с утра пораньше? - Учиха, по-прежнему не открывая глаз, усмехнулся. - Суйгецу? Только он один такой беспардонный – остальные боятся, и не зря. Кстати, сколько времени? Шесть склянок уже пробило? Стоп. Почему я не слышу маятника?»
У Саске в каюте стояли большие напольные часы со свинцовым маятником, которые он два года назад законно, что немаловажно, купил в небольшом магазинчике в родном городе. Соответственно, и берег он их как зеницу ока, всей своей команде наказав под страхом смертной казни не подходить к часам ближе, чем на полметра. Поэтому сейчас отсутствие привычного тиканья над ухом заставило Учиху резко распахнуть глаза. И тут же их закрыть, увидев вместо потолка красного дерева, какой был у него в каюте, пронзительно синие глаза, находившиеся довольно близко к его лицу и изучающе на него смотревшие. Как дошло до Учихи мгновением позже, над ним, склонившись, стоял смутно знакомый светловолосый парень. Выждав несколько секунд, Учиха осторожно приоткрыл один глаз, желая удостовериться, что ему не почудилось. Теперь к внимательным глазам добавилась и приподнятая бровь. Саске моргнул и перевел взгляд с брови на щеки блондина, где красовалось по три тонких шрама, похожих на усы. Они тоже вызвали отголоски каких-то странных, отдающих азартом и адреналином воспоминаний в Учиховской голове.
Блондин хмыкнул и выпрямился, и Саске наконец-то очнулся, поняв, что уже довольно долгое время пялится на лицо стоящего рядом парня. И вспомнил, о ком же ему напоминают эти яркие глаза и шрамы-усы.
- Узумаки Наруто,- голос звучал хрипло, по горлу тут же словно наждаком изнутри прошлись, и Учиха закашлялся. Вышеупомянутый тяжко (иначе и не скажешь) вздохнул, взял со стоящей в изголовье тумбочки графин и стакан, налил в стакан воды и подал его Учихе. Слегка ошарашенный этим фактом, Саске машинально взял стакан и даже сделал пару глотков, прежде чем его, вероятно, до сих пор дремлющая память наконец-то не проснулась и не подкинула ему череду воспоминаний, непосредственно связанных с личностью Узумаки: встреча с его трехмачтовой «Конохой» вечером, бой – короткий и яростный, попадание в пороховой погреб и взрыв (тут Учиха дернулся, чуть не расплескав воду). Последнее, что он помнил, была выросшая над его головой темная громада, в которой сейчас, по здравому размышлению, он признал корабль Узумаки. Судя по всему, на этом самом корабле он и находился. Было раннее утро, и в каюте царил легкий сумрак. Но это не мешало Саске четко видеть всю обстановку: неяркий свет, струящийся из четырех квадратных окон, выходящих на корму, освещал и находившуюся напротив дверь, и двустворчатый шкаф, стоящий у другой стены. Рядом с шкафом на стене висело большое зеркало в резной раме, и Учиха мог видеть в нем отражающийся потолок и часть стены над своей головой. Вероятно, если бы он сел на кровати, то увидел бы и себя.
Ну а Наруто имел сомнительное удовольствие наблюдать, как Учиха разом побледнел, и из черных глаз на несколько мгновений пропала всякая осмысленность. Впрочем, полыхнувшее вслед за ней отчаяние не понравилось ему еще больше. Он мягко подхватил стакан, который Учиха уже, похоже, собрался выронить, и поинтересовался:
- Как самочувствие? – пациента необходимо было отвлечь, пока тот не придумал катастрофу вселенского масштаба.
Несколько секунд Учиха безучастно смотрел прямо сквозь Наруто, потом, видимо, взял себя в руки: на лице его появилось отстраненно-замкнутое выражение, черные глаза стали непроницаемы. Он коротко хмыкнул, не удостоив Наруто ответом, и уставился в потолок.
Узумаки где-то в глубине души облегченно вздохнул. Сейчас Учиха гораздо больше напоминал привычного надменно-гордого ублюдка, которому Наруто так часто хотелось заехать по роже. А это значило, что капитан потерпевшего поражение корабля начал потихоньку приходить в себя.
Саске меньше всего сейчас хотелось вести с Узумаки дружеские беседы. Хотя узнать причину, заставившую вражеского капитана благородно спасти его, было бы неплохо. Только вот сейчас Учиху сильнее всего занимал другой вопрос: что с его людьми? Как он помнил, шлюпки разнесло в щепки в первую очередь, а это значило… Он сжал зубы.
Узумаки же вдруг взял его за руку, и, когда опешивший от такого поворота событий Саске прожег его гневным взглядом, негромко сказал:
- Я проверю пульс и температуру, раз уж ты сам не можешь дать ответ о своем состоянии.
Саске удивленно приподнял бровь:
- На основании этих данных, Узумаки, ты собираешься оценить мое самочувствие? – его тон намекал, что этого явно недостаточно для столь важной задачи.
- Я кое-что смыслю в медицине и имел возможность оценить твое состояние вчера,- ответили ему, тут же раздраженно прошипев сквозь зубы,- черт, не сбивай со счета!
Учиха умолк, озадаченно наблюдая за нахмуренным блондином, крепко державшим его за руку. Тот был странно сосредоточен сейчас, серьезен, и выглядел совсем иначе, чем тогда, когда в очередной раз задирал Учиху в какой-нибудь таверне. Саске сказал бы даже, что перед ним совершенно другой человек, не тот шальной капитан, так бесивший его.
Начало всходить солнце: несколько его лучей, проникших в окна каюты, словно запутались в волосах парня, и те теперь как бы сами сияли. Это сочетание светящегося ореола золотых прядей, небольшой морщинки на лбу и серьезных синих глаз настолько преобразило Узумаки, что Саске на мгновение даже растерялся. Это было действительно странно, и, может быть, поэтому Учиху стали посещать такие странные мысли. Так, он отметил, что скулы у Узумаки высокие, и из-за этого его лицо кажется тоньше и изящней. Или что руки у него сильные – вон как крепко держит его за запястье – и загорелые, слегка обветренные.
Узумаки кивнул сам себе и отпустил руку Саске. Но лишь для того, чтобы затем тыльной стороной ладони коснуться его лба. Прикосновение прохладной руки было приятным: то ли из-за того, что у Саске все-таки была температура, то ли…Тут Учиха опомнился и, мотнув головой, сбросил руку Наруто со лба.
- Ну что? Выяснил интересующие моменты? – поинтересовался он, раздраженно глядя на Узумаки. Тот кивнул, как-то по-доброму хмыкнув:
- Да ты, Учиха, оказывается, нежная натура. Я думал, отлежишься за ночь, ан нет – температура держится да и пульс учащенный.
Саске неопределенно скривился и отвернулся. Ему было, пожалуй, неловко слышать подобные слова от человека, которого до сегодняшнего утра считал врагом. Уж слишком заботливо и по-дружески они звучали. Наруто тем временем продолжал:
- Мои скудные познания в медицине тем не менее позволяют мне предписать тебе покой минимум до следующего вечера, иначе заработаешь сильнейшую головную боль. Посему я сейчас распоряжусь, чтобы тебе принесли завтрак, а потом буду вынужден уйти: у меня еще много дел. Я надеюсь, ты не станешь бродить по каюте? – он слегка наклонил голову набок, показывая, что ждет ответа. Саске недовольно кивнул, поджав губы.
А Узумаки вдруг широко улыбнулся, и Учиха застыл, пораженный тем, как без всякого солнца осветилось его лицо:
- Вот и отлично! Что ж, Учиха, желаю скорейшего выздоровления! – он уже открывал дверь каюты, когда его настиг вопрос наконец-то совладавшего с собой Учихи:
- Что с моими людьми?
Узумаки остановился. Потом оглянулся на Саске. Через несколько секунд молчания он ответил:
- У меня в трюме сидят… семеро.
В лице Саске не дрогнул ни один мускул (во всяком случае, он очень на это надеялся). Только вот можно ли обмануть показной невозмутимостью самого себя? Наруто, похоже, тоже не купился. Потому что стоял и смотрел на Саске твердым, прямым, понимающим, черт возьми! – сочувствующим взглядом. Учиха с нахлынувшим бешенством отвел взгляд.
«Ну уж нет, не нужна мне твоя жалость!»
Проклятый Узумаки каким-то непостижимым способом понял и это, вздохнул и шагнул в дверной проем.
Когда дверь закрылась, Саске наконец-то позволил себе бессильно откинуться на подушку.
«Семь человек. Семь человек из пятидесяти!»
- Черт! – выругался он, что есть силы долбанув кулаком по постели, и тут же зашелся надрывным кашлем: застуженные легкие давали о себе знать.
Учиха Саске ненавидел проигрывать. И мог с уверенностью сказать, что во многих случаях являлся победителем. Разве что кроме тех моментов, когда его соперником становился старший брат, Итачи. Тот постоянно бесил Саске своим снисходительным отношением. Наверное, поэтому он так старался превзойти брата и наконец-то одержать над ним победу. И не позволял никому побеждать себя, чтобы не иметь препятствий на пути к вершине. Кроме Итачи – но его он, скорее всего, подсознательно считал сильнее себя. А сейчас… он, раненый, лежал в каюте вражеского корабля, а жалкие остатки его команды были в плену. Впрочем, он и сам был пленником. Только вот капитан несет ответственность за свою команду, и Учиху мучило осознание того, что он предал доверие своих людей, которые выполняли его приказы, в конечном результате приведшие их к гибели.
Нет, он уже смирился с тем, что проиграл. Обладая твердым характером, он довольно быстро взял себя в руки. Глупо было бы сейчас пытаться взять реванш – да и что он мог, беспомощный? Кроме того, Саске понимал, что не станет отвечать такой неблагодарностью на поступок Узумаки: как-никак, а тот спас его. Учиха отнюдь не был лишен чувства справедливости, но гораздо сильнее сейчас в нем звучала гордость семьи Учиха. Если тебе подарили жизнь, то будь добр отплатить, если не тем же, то хотя бы чем-то равноценным. Теперь Саске был обязан Узумаки, и этот факт вызывал у него зубной скрежет. Все-таки за время двухлетней вражды у Учихи составилось определенное мнение о голубоглазом капитане, и было оно довольно нелицеприятным. Но с другой стороны, Саске в глубине души уважал Наруто за его храбрость и силу воли, которые тот показывал при встрече с ним. Наверное, поэтому он так бурно и реагировал на подначки Узумаки, подсознательно чувствуя в нем достойного противника.
В дверь коротко постучали, и тут же, не дожидаясь разрешения, вошел матрос с подносом, на котором стояла посуда. Поставив поднос на тумбочку возле кровати, он что-то угрюмо буркнул, что при желании можно было трактовать как «Приятного аппетита!», и вышел за дверь.
«Ясно. Значит, команда Узумаки не очень-то согласна с его решением меня в живых оставить, иначе бы вели себя вежливее».
Это было еще более удивительно. Своим приказом Узумаки наверняка озадачил и настроил против себя своих людей. И спрашивается, за каким… ему это было нужно? Саске в очередной раз посетила мысль, что он совершенно не понимает мотивов этого человека.
Учиха приподнялся на локтях и заглянул в чашку, стоящую на подносе. Горячий шоколад. Хм, интересно. Было бы понятнее, если бы ему принесли банальный кофе. Однако Узумаки и тут сумел его удивить – даже выбором продуктов для пленника.
Саске не любил неопределенность. Он всегда предпочитал держать все под контролем. И сейчас, не имея возможности просчитать развитие событий из-за недостатка фактов, на которые можно было бы опереться, был растерян. Зачем Узумаки потребовалось лично его лечить? У него наверняка есть корабельный доктор. Саске вспомнил, как Наруто измерял у него пульс. Крепко держал его за запястье, и Учиха ощущал его пальцы с каждым биением своего сердца, когда кровь проходила по артерии. В тот момент он чувствовал, как от кончиков пальцев блондина по всему его телу разливается тепло и истома. Что это было? Непонятно.
***
- Мы будем на Тортуге приблизительно через четыре дня, - Киба защелкнул крышку компаса. Потом поднялся из-за стола и направился к трапу. Наруто последовал за ним.
- Значит, нас занесло штормом не слишком далеко?
- Нет, но довольно прилично, - они поднялись на палубу, подошли к рулевому.
- Поправь курс. Зюйд-вест, - Киба поднял голову и всмотрелся в небо. Потом покосился на Наруто:
- Ну и как тебе общение с Учихой?
Узумаки усмехнулся, глядя на грот-мачту.
- Неплохо. Он умеет быть вежливым, когда видит в этом необходимость. Правда, пациент из него еще тот,- Наруто вдруг встрепенулся, отвлекся от мачты, и взглянул на Кибу:
- Кстати, что там с этими… командой его?
Тот пожал плечами:
- Что с ними сделается? Сидят. На завтрак, вон, по миске похлебки слопали. А один, гад беловолосый, еще и морду кривил – мол, еда не такая.
- Да? – Наруто усмехнулся. – Что ж, посмотрим, что из этого получится.
- Ты о чем? – друг непонимающе посмотрел на него. Но блондин лишь улыбнулся и направился на шкафут с громким командным рыком:
- Черт возьми, почему грот-марсель провисает? А ну подтянули немедленно, бездельники!
***
Саске снился сон. Он стоял на палубе своего фрегата «Така» и смотрел в подзорную трубу на темневший впереди остров. Он никак не мог понять, куда плывет его корабль, и из-за этого злился. Вдруг остров пропал, а вместо этого прямо по левому борту появился корабль с поднятыми, наполненными ветром парусами. Он словно летел по волнам, хотя «Така» стояла посреди полного штиля. Корабль приблизился, и Учиха наконец-то узнал его. «Опять этот Узумаки». Сейчас он испытывал досаду. Саске почему-то совершенно не хотелось драться.
Но тут корабль подошел близко-близко, и сразу же оказался развернут к фрегату Саске правым бортом. И Учиха ясно увидел, что на его капитанском мостике стоит не блондин Узумаки, а длинноволосый брюнет со спокойным, слишком спокойным лицом. Итачи.
Раздался оглушающий залп, словно выстрелили все двадцать пушек разом. Саске почувствовал сильный толчок и, не удержавшись на ногах, полетел вниз. Казалось, он давно уже должен был упасть в воду, но полет все продолжался и продолжался, и только лицо Итачи оставалось недвижным среди всего этого хаоса. Его глаза безмолвно говорили: «Смотри, младший брат, я опять победил тебя».
Вдруг декорации сменились. Саске оказался в гостиной своего родного дома. Отец полулежал в кресле, свесив руку, а над ним стоял человек с револьвером в руке, освещаемый со спины огнем камина. Итачи медленно повернулся, и в его глазах отразился огонь, пылающий за спиной Саске.
- Зачем? - собственный голос оказался едва слышен. Ничего не отвечая, брат стал поднимать руку с револьвером. В тот момент, когда он нажал на курок, Саске проснулся. Перед глазами, из которых текли слезы, был потолок каюты, едва освещенный рассветными лучами.
***
Наруто шел по коридору, направляясь к каюте Саске. «Спит еще, наверное». Он тихо приоткрыл дверь и вошел. Замер. Ему послышался тихий всхлип. Учиха лежал, отвернувшись к стенке, укрытый одеялом. Его плечи изредка вздрагивали. Наруто несколько секунд стоял, молча смотря на лежащего человека. Потом с максимальной осторожностью вышел из каюты. Отошел на несколько шагов от двери, развернулся и громко затопал обратно. Три раза стукнул кулаком по двери, потом вошел и весело заявил:
- Учиха, ну и горазд же ты дрыхнуть! Уже давным-давно рассвело! Я удивляюсь, как ты судном командовал, такой-то соня!
Саске лежал на спине, невозмутимо глядя в потолок. На реплику Узумаки он дернул плечом и ровным тоном ответил:
- Ну если уж ты смог командовать…
Наруто, прищурившись, ухмыльнулся:
- Что ж, квиты. В таком случае позволь оценить твое состояние.
Учиха покорно переждал процедуру осмотра. Проверяя пульс, Наруто поинтересовался у него:
- Как ты себя чувствуешь?
- Терпимо,- лаконично ответил Саске. Потом добавил:
- Когда я смогу выйти из каюты?
Узумаки скрестил руки на груди, что-то высчитывая в уме. Наконец, решив, ответил:
- Думаю, к вечеру уже сможешь передвигаться по кораблю. А пока – лишь в пределах каюты. Все-таки прилетевший по виску осколок не очень полезен для здоровья, как считаешь?
Саске недовольно на него покосился. «Кто в этом виноват, по-твоему?»
Блондин же, подойдя к шкафу, зачем-то открыл и закрыл дверцу, заглянул в зеркало, и, развернувшись, бодрым тоном заявил:
- Ну что ж, я, пожалуй, пойду, - и, уже подойдя к двери, сказал:
- Кстати, я надеюсь, ты будешь столь любезен, что составишь мне компанию сегодня за ужином?
Сверкнув улыбкой, он вышел, оставив Учиху ошалело размышлять, что же только что произошло.